Операция «Купюра» - Страница 38

Когда миновали мост Александра Невского, пурга совсем озверела. Снег встал сплошной стеной, автомобили буксовали и гудели, а Заневский проспект тянулся длинным белым коридором. Всеволод, который весь день хотел спать, сейчас неожиданно задремал, и проснулся только у подъезда Нечаева – когда «Волга» едва не уткнулась бампером в стену.

– Вылезай, приехали! – Михаил буквально выкатился из машины. Кольцов уже ждал их на лестнице.

Грачёв, позёвывая, успел заметить горбатую старуху в чёрном пальто и зелёном платке. Несмотря на ветер и снегопад, она палкой ворошила сугробу у гаражей в глубине двора. Теремки и горки занесло почти целиком, и от кустов тоже остались одни верхушки.

– Геннадий, оставайся здесь, у выхода – неожиданно сказал Ружецкий Кольцову. – Мало ли что. Будь в готовности. А мы с брательником сами справимся…

– Есть! – Кольцов, похоже, не привык обсуждать приказы.

– Ты с оружием? – шёпотом спросил Всеволод.

– А как же! Пойдём быстрее, а то вдруг, хоть и пурга на дворе, нас из окон срисовали? Надо, чтобы опомниться там не успели.

– Ясно, – Грачёв очень пожалел, что не прихватил свой пистолет. Впрочем, ехать с ним в Консерваторию было как-то неловко.

Лифт вознёс их на пятый этаж в мгновение ока. Конечно, по инструкции полагалось подниматься по лестнице, чтобы не быть заблокированными в кабине, но Михаил решил формальностями пренебречь. Кстати, как раз он и рассказывал о прямо противоположных случаях – пока оперативники поднимались по лестнице, те, за кем они шли, уезжали на лифте вниз. Конечно же, там их встречали с распростёртыми объятиями, но очень не хотелось выглядеть дураками. Сегодня, правда, судьба к ним благоволила, и на пятом этаже быстро нашлась нужная квартира. Михаил, сверившись с адресом, повернулся к брату.

– Держи «ствол», а я попробую обойтись. В оба смотри, не раскисай. Сам Нечаев, может, и фуфло, но ведь с кавказцами связан. А они, сам понимаешь… Вдруг в гости завернули по случаю?

На звонок открыла седая толстая женщина. Она зевала, стягивая на груди халат, и короткие её волосы рожками стояли надо лбом. Похоже, приезд оперативников прервал послеобеденный отдых хозяйки, и она была явно не в духе.

Ещё не окончательно вернувшись к реальности, дама распахнула дверь без предварительных вопросов. Увидев двух незнакомых мужиков, она моментально очнулась и попробовала захлопнуть створку, но опоздала. Михаил поставил ногу в створ, а потом вклинился плечом в проём. Всеволод, сжимая холодную ребристую рукоятку «макарова», премило улыбнулся женщине.

– Спокойно, гражданочка, только спокойно! – Ружецкий достал удостоверение и представился.

Здесь хозяйка ещё как-то сдержалась. Но, услышав, что второй парень пожаловал к ней из КГБ, совершенно обмякла и потеряла всякую волю к сопротивлению. Она остановилась у стены, свесила руки вдоль туловища; глаза же, пьяные и мутные, едва не вылезали из орбит. За дверью комнаты звенели стаканы, бренчала гитара. Кажется, кто-то даже пытался спеть «Баньку по-чёрному» Высоцкого, но безуспешно.

– Севка, оставайся здесь, смотри за дверью. Мамаша, для вас сейчас главное – не горячиться. Серёга дома?

– Да, он там! – Толстуха махнула рукой на дверь, за которой веселились. – А в чём дело? Опять что-то натворил?

– И не один, как я понимаю? – Ружецкий оставил её вопрос без внимания.

– Там два его приятеля и девушка.

– Извините уж, что помешал честной компании – дело у меня к Сергею. – И Ружецкий пинком распахнул дверь в комнату.

Там было так накурено, что у Грачёва сразу же запершило в горле. Выражение «хоть топор вешай» больше всего подходило в отвратительно воняющему махрой пепельно-сизому туману. А развал, царивший вокруг заставленного бутылками стола, мог, вероятно, царить только на поле боя.

За одну секунду Всеволод различил в дыму Нечаева – очень похожего на фоторобот, в тренировочных брюках и пёстрой футболке. Накрашенная, пьяная и развязная девица нежно склонила голову на Серёгино плечо, а её расстёгнутая белая блузка уже была покрыта жирными и пивными пятнами. Третий в их компании, с торчащей вперёд челюстью и скошенным лбом, угрожающе поднял голову на скрип двери. Кто тут был четвёртым, Грачёв не успел понять, потому что Михаил шагнул в комнату.

– Ну что, дикая Индия, киряем? – спросил он беззаботно, словно его пригласили сюда в компанию.

Пьяный рецидивист рванулся к нему, опрокидывая всё на столе, и тут в углу нарисовался рыжий парень с перекошенным от страха лицом. В следующую секунду он с воплем шарахнулся к балконной двери.

– Не стреляй! – Он зачем-то спрятался за штору. Девица громко завизжала, и из прихожей ей надрывным плачем ответила хозяйка. – Человека убьёшь!

Грачёв так и не понял, к кому конкретно обращался рыжий, потому что стрелять никто не собирался. Впрочем, за бандита с челюстью-кирпичом ручаться было трудно, и он, вполне возможно, прятал где-то «волыну».

Ни Всеволод, ни, тем более, оторопевшая толстуха-хозяйка даже не поняли, каким образом бандит очутился на полу, причём в очень неожиданной и забавной позе. Руки и ноги его были просунуты между ножками и перекладинами стула, а финка отлетела далеко в угол. Рыжий лежал на полу, ловя ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба. Девица всхлипывала, стягивая на груди разорванную кофточку, а Нечаев с огромным уважением смотрел на Михаила. Сам он даже не встал из-за стола.

Только тут Грачёв сообразил, что слова рыжего относились именно к нему. Всё это время он держал в руке пистолет, как оказалось, со сброшенным предохранителем. Ружецкий тем временем не спеша подобрал нож, обыскал всех трёх мужчин, у которых обнаружил ещё два «пера» и заточку. Предоставив поверженным противником возможности прийти в себя самостоятельно, он обратился к разом протрезвевшему Нечаеву.